На рыбалке

Стук двигателя Николай услышал издалека. Серый, приплюснутый, переваливающийся с боку на бок таракан полз по столь же серой и раскачивающейся поверхности моря, оставляя за собой чёрное облако солярного выхлопа. «Клапана не отрегулированы, — подумал про себя Кукин. — Может, один цилиндр вообще не пашет. А то и два».

Катер однозначно шёл к устью Эквуна, но Кукин этому обстоятельству совершенно не обрадовался. Это явно был не Василич: его шаркет с надстроенной над рубкой площадкой был прекрасно известен любому из обитателей Охотского берега, буде он провёл на этом берегу более месяца.

«Гружёный, — отмечал про себя Николай, рассматривая в бинокль приближающееся судно, примерно как застигнутый на килевании буканьер глядел на приближающийся к его острову королевский фрегат. — И народу на нём полно».

Действительно, на палубе судна мельтешили какие-то чёрточки и точки, долженствующие обозначать живых людей.

«Курит народ, или душно в кубрике», — понимающе кивнул Кукин. После чего вернулся к домику, снял со стены заряженное ружьё, разобрал его, сунул в болотный сапог, завернул его голенище так, чтобы не попадала вода и влага, отнёс метров на триста в сторону, положил между заранее примеченными валунами под береговым обрывом и засыпал галькой. Никаких внешних примет, никаких бросающихся в глаза скал, брёвен, кустов. Только условленное количество шагов на запад от небольшого водопадика правее жилища.

Катер подошёл метров на пятьдесят к берегу, с борта спустили чёрную надувную лодку. Два человека загрузили её мешками и стали шустро грести к берегу. Кукин встретил их, зайдя по колено в прибой, поймал конец и, ни слова не говоря, помог быстро-быстро выволочь «галошу» за линию прилива. Тут только мужики развернулись к нему, и один из них, повыше и покрепче, недобро зыркнул на него из-под низких, почти безволосых бровей, и протянул руку.